«Согласование идет уже несколько лет, оно было осложнено тем, что в 2020 году были введены санкции против «Ростеха». Насколько можно судить, в следующем году, а может быть даже и в течение этого года все-таки будут урегулированы все финансовые и юридические вопросы, и в 2024 году можно будет приступить непосредственно к строительным работам. Проект уже так долго согласовывается, с 2015 года, что многие вопросы, особенно технического характера, уже были проработаны глубоко, поэтому я не думаю, здесь будут серьезные проволочки. Стоимость финансирования с учетом инфляции составляет сейчас около 2,2-2,3 млрд долларов, и финансирование будет, судя по той информации, которая есть, проектным. Будет ли это пакистанский капитал, либо чей-то еще, до конца не ясно. Участие российских банков, учитывая санкционные проблемы, мне кажется маловероятным, то есть Россия будет выступать как генеральный подрядчик строительства. Россия будет обладать долей в самом проекте, то есть будет в дальнейшем участвовать в его управлении. Суть российского участия, видимо, этим будет ограничена. Я не думаю, что будут политические препятствия, были изначально опасения, что именно Китай может быть недоволен усилением позиций России на пакистанском рынке, но Китай за все эти годы, сколько проект обсуждается, ни разу против него не выступил. Проект на политическом уровне давно уже согласован, США тоже не возражали против его реализации. Поскольку газопровод не является межгосударственным, это сугубо внутренняя пакистанская инфраструктура, и речь идет в основном именно о строительных услугах, российские компании не получат контроля над газотранспортной инфраструктурой Пакистана. Доля у них будет, но она не означает политического контроля, который мог бы напугать США или других союзников Пакистана».

«Если говорить о каких-то критических технологиях, которые были недоступны российским компаниям, то это в основном шельф. Прежде всего в Арктике и на Сахалине. Вот где действительно была зависимость. Она в какой-то мере остается, потому что собственных технологий России не хватает. Если говорить про Арктику, то их вообще нет в мире. Здесь было необходимое международное сотрудничество, прежде всего с западными компаниями. Если отбросить шельф и отдельные категории трудноизвлекаемых запасов нефти, то тут зависимость от иностранных технологий и особенно от инвестиций. Нефтедобыча была невысокая, она такой и осталась. Поэтому то, что уход западных компаний особо никак не повлиял, неудивительно. В целом проблема, конечно, есть, и она будет постепенно увеличиваться. Я думаю, что запас прочности у нефтяной отрасли есть еще на два-три года. А после этого, естественно, могут начаться серьезные технологические проблемы, связанные прежде всего с разработкой трудноизвлекаемых запасов. И это, с теоретической точки зрения, может привести к концу 2020-х годов к сокращению добычи именно в силу технологических ограничений. Я думаю, что это падение вряд ли превысит 10-15%. И то оно будет только в условиях, если отношения с западными странами в принципе не восстановятся и все ограничения останутся на сегодняшнем уровне».

«Проблема в том, что нет никакого ясного понимания, о каком именно объеме реального дисконта сейчас идет речь, это очень непрозрачный рынок, где сложно понять, тем более контролировать. И попытка установления такого потолка, уровня цены — достаточно опасная инициатива, потому что она ставит в неравные условия нефтяные компании и предполагает, что они действительно контролируют чуть ли не всю цепочку поставки нефти до покупателя, что во многих случаях не так. То есть по многим сделкам такая форма ценообразования может привести к убыткам поставщиков, хотя отдельные поставщики действительно смогут выплачивать налоги. Во всяком случае, идея вполне закономерная, она не могла не появиться, но она таит в себе много опасностей прежде всего для нефтяных компаний, которые либо должны как-то показать Минфину свою реальную экономику поставок, либо предложить свой вариант, потому что очевидно, что ситуация, которая сейчас сложилась с ценами на нефть, на которую ориентируется налогообложение, противоестественна, не отражает реальной ситуации на рынке, но предложение Минфина тоже не выглядит оптимальным».