«Когда этот запрет когда ввелся, естественным образом это повлияло на те цепочки, которые установились на сегодня из России до тех центров продажи, которые были традиционны для РФ, включая ЕС. Сейчас объем, по данным августа, где-то 2,2-2,3 млн нефтепродуктов, которые из РФ вывозились до введенного запрета, этот объем весь переходил на 30% в Турцию, Индию, Бразилию, в Саудовскую Аравию. Из этих уже стран поток там не задерживался, он приобретал дополнительные качества, с точки зрения допереработки, и направлялся в центры потребления в ЕС. Когда сейчас полностью РФ запретила экспортировать нефтепродукты, этот объем, какой бы он ни был, из Евросоюза тоже выпадает, это вызвало определенное подорожание, потому что придется сейчас этот объем кем-то и чем-то замещать. Быстро сделать это можно, но за это приходится платить эту премию, которая в цене и отразилась. Кто на этом выигрывает, я думаю, что никто не выигрывает, потому что объем внутри России останется, то есть нефтеперерабатывающие заводы продолжат его производить, будут нести определенные издержки, с точки зрения хранения, потому что такой же объем у РФ разместить невозможно, мы столько не потребляем. Полагаю, что этот запрет продержится месяц, в моих ожиданиях, и дальше будут обратно открыты каналы поставки. Тот скачок, который мы сейчас наблюдаем, моментальный. Тот объем, который выпал, я не думаю, что он сверхъестественный был в ЕС, хотя Турция туда переправляла, конечно, прилично, может, 500-500 тысяч баррелей нефтепродуктов в сутки, и этот объем трейдеры откорректировали, потому что им придется сейчас искать замену с более дорогой логистикой из других регионов, это отразилось в моментальной цене».

«То, что предлагается сейчас, — это возвращение к прошлой практике, когда экспортная пошлина делает экспорт менее привлекательным. Поэтому считаю, что предложенный механизм действенный. Вопрос только заключается в том, насколько долго будет действовать этот механизм. Это не системная мера. Системная мера — в виде того, что будет постепенно происходить стабилизация цен на внутреннем рынке относительно внешнего рынка, и, соответственно, действовал еще механизм демпфера, который позволял в переходном периоде постепенно этот режим выдерживать и его достигать».

«Обсуждаемые механизмы в виде повышения экспортной пошлины на нефтепродукты до заградительного уровня являются действенными. В свое время, когда действовали более высокие экспортные пошлины на нефть и нефтепродукты, таким образом как раз и регулировали рынок нефтепродуктов именно на внутреннем, российском рынке. Потом это было отменено. Чтобы удерживать цены, был такой механизм, как демпфер. То, что предлагается сейчас, — это возвращение к прошлой практике, когда экспортная пошлина делает экспорт менее привлекательным, что, в свою очередь, будет позволять нефтяникам продавать и реализовывать продукцию на территории РФ по тем же ценам, по которым они бы это делали на зарубежном рынке, учитывая транспорт и экспортную пошлину. Считаю, что предложенный механизм действенный. Вопрос только заключается в том, насколько долго будет действовать этот механизм. Это не системная мера. Системная мера — в виде того, что будет либо постепенно происходить стабилизация цен на внутреннем рынке относительно внешнего рынка, либо демпфер, который ранее позволял в переходном периоде постепенно этот режим выдерживать и его достигать. Если брать цены, предложенный размер — 250 долларов за тонну — это, назовем так, моментальная скидка к сегодняшней оптовой цене в размер порядка 25 тысяч рублей. Это значимое снижение и ограничение».

«Ситуация связана была с тем, что есть такой принцип как потолок цен на российскую нефть. Соответственно то, что российские компании продают на скважине или на границе с Россией, идет именно по потолку цен. А дальше вступают в силу уже рыночные факторы, связанные с тем, что в часть этого спреда между рыночной ценой, которая торгуется на бирже, и той ценой, которая установлена в потолке, компании закладывают стоимость фрахта и транспортировки. В последние полгода-год российские компании продавали нефть по ценам ниже, чем то, что есть сейчас на сырьевых товарных биржах. Надо еще отметить такой момент, что ближневосточные страны и ближневосточная нефть с точки зрения логистики ближе к Индии, и у них есть, наверное, больший и лучший рычаг на то, чтобы именно по стоимости логистики попробовать поконкурировать. Но отмечу сразу, что ближневосточная нефть и вообще вся остальная нефть, кроме российской, торгуется по котировкам товарно-сырьевых бирж, и по сути дела там нет такого сильного люфта в 5-20 долларов, как по тем дисконтам, которые есть сейчас относительно потолка цен на российскую нефть. Все зависит на самом деле от цены логистики, которую российские компании закладывают для того, чтобы доставить нефть до Индии. Вопрос только в том, нет ли здесь скрытой еще мысли о том, что все-таки на Индию достаточно серьезное влияние оказывают и США, и Англия с точки зрения именно своего политического влияния, и возможно, что об этом просто не говорится, а ищут повод в том, что надо снижать зависимость от российской нефти, наверное, есть такие установки. Просто вопрос в том, что Индия на это не идет по причине того что ей было выгодно до этого момента покупать российскую нефть. Сейчас, когда есть, возможно, дополнительное давление со стороны недружественных стран на Индию, чтобы она отказывалась или снижала свои объемы закупки российской нефти, индийское правительство таким вот образом это комментирует, ссылаясь на экономическую причину».

«В первую очередь, наверное, российским компаниям, по крайней мере, которые торгуют, скорее всего, есть интерес получать это в валюте, это в первую очередь доллары, которые традиционно используются для работы с сырьевыми товарами: нефть, нефтепродукты. Но есть нюанс, у государства задача переходить в работу в нацвалютах, возможно, какие-то объемы тестируются, возможно, даже будут наращиваться. Нужно понимать, что сейчас сам по себе товарооборот с Бразилией по другим направлениям, наверное, не так велик, как, например, по нефти, поэтому полностью уходить в оплату только в реалах грозит тем, что в России будет сформирована соответствующая ликвидность, которую мы не сможем дальше куда-то транслировать, покупая импортные товары из Бразилии за те же самые реалы. Поэтому, скорее всего, есть какая-то комбинация. Я думаю, что там корзина, вопрос только в том, какая доля больше, реала или доллара, в моем представлении на сегодняшний момент наши компании больше заинтересованы в твердой валюте. Мы неплохо поставляли по миру дизель, и сейчас мы говорим о том, что Российская Федерация даже нарастила объемы производства дизеля и поставки его на внешний рынок. Сейчас РФ в день поставляет более миллиона баррелей дизельного топлива. То есть было 800 тысяч баррелей, сейчас получает 1000050. Если раньше основной объем этого дизеля покупали в первую очередь страны Европы — Франция, Германия, Великобритания, Бельгия, Польша, то есть весь основной цвет европейских стран, сейчас в этом направлении остаются отдельные до исполнения контрактов, то есть до 10% экспорта дизеля».