«Юридические последствия угрожают в первую очередь самой Марин Ле Пен и нескольким евродепутатам от ее партии. Она может быть поражена в политических правах на десять лет, судя по всему, если обвинения против нее подтвердятся, ее партии юридически пока вроде ничего не угрожает. Но, поскольку мы понимаем, что это дело имеет фактические основания, а, с другой стороны, конечно же, в нем есть и политическая составляющая, [противникам] хотелось бы снять не только Ле Пен, но и в целом «Национальное объединение». В силу специфики французской избирательной системы потенциал «Национального объединения» существенно ниже».

«Каждая страна в своем праве. Конкретная страна не допускает, исходя, скажем, из соображений безопасности, транспортные средства на свою территорию. Здесь нет никакого элемента незаконности с точки зрения внутреннего права или даже международного права. Норвегия формально не входит в Европейский союз, но она входит в Шенген. Если ее соседи, страны ЕС, закрывают въезд для автотранспорта с российскими номерами, Норвегия делает то же самое. Норвежский путь все равно остается более открытым, нежели через Финляндию или страны Балтии, но общий тренд понятен. Безусловно, Россия в большей степени зависела от трафика в Европу, нежели европейские партнеры зависели от трафика в Россию. Вес несопоставим, но Россия может условно сделать то же самое».

«Остается некая конфликтная среда постоянно. Столкновения между сторонниками классического французского секуляризма и мигрантской диаспоры, которая в значительной степени продуцирует иной социокультурный, в сравнении с французским секуляризмом, компонент. Они неизбежны, эти столкновения. С другой стороны, появляется новый министр, который пытается реализовать существующие регламенты и наталкивается на сопротивление диаспоральной общественности. Это надолго, ничего нового я не вижу».

«Понятно, что это некое потрясение, которое так или иначе свой след оставит. Макрон не очень популярен, как мы знаем, но это, скорее, в такой перспективе средне-долгосрочной. А в перспективе краткосрочной понятно, что это будет подавлено, как это было в предшествующие разы. Действительно, поскольку многие играют на лозунге большего порядка в целом, особенно правые, в рамках этого они могут, в частности, говорить о введении чрезвычайного положения, просто потому что это электорат поддержит».

«В силу специфики организации ЕС и в силу того, что в то время не было достаточно мотивации, чтобы актуализировать этот процесс, они двигались по этой стезе, но достаточно медленно. Это актуализировалось серьезно только после событий 2014 года, и ориентировочно с братиславского саммита начинается довольно быстрое структурирование дополнительных военных возможностей Европейского союза. Но пока, поскольку европейцы делают всё очень методично и не спеша, речь идет, скорее, о выработке механизмов финансирования, о создании неких логистических, технических и технологических возможностей для реализации общих каких-то военных действий. Сейчас они потихонечку выходят на новый уровень».