«Если говорить о политической составляющей, она очевидна для всех. Та ситуация, которая сейчас сложилась в акватории Черного моря, является совершенно ненормальной. Потенциально создает высокие риски, поскольку при очень высокой интенсивности движения надводного транспорта, в том числе сухогрузов, военных кораблей, с учетом интенсивного движения объектов в воздушном пространстве нет никаких серьезных правил, регламентирующих поведение государств, которые такую деятельность осуществляют, то есть тут даже нет тех договоренностей, которые существуют в отношении Балтийского моря. Поэтому уже долгое время, еще до начала спецоперации, многие эксперты говорили о том, что эскалационные риски особенно высоки как раз в Черном море, здесь может случиться все, что угодно, поскольку понятно, что, когда напряженность растет, растет и нервозность, соответственно, возрастают риски каких-то ошибок или каких-то превентивных действий, которые могут привести к неконтролируемой эскалации. Это эпизод, независимо даже от того, кто там был прав или виноват, сам по себе является иллюстрацией тех рисков, которые над Черным морем существуют. Очень хотелось бы, чтобы эти риски были минимизированы, чтобы были бы какие-то договоренности по самым примитивным, базовым мерам по укреплению доверия, в том числе это предполагает наличие каналов коммуникаций, которые могли быть задействованы в случае подобных инцидентов, чтобы сразу же купировать опасность эскалации».

«Если говорить о продовольственной безопасности и об энергетической безопасности, то эти проблемы носят фундаментальный характер, они возникли задолго до начала специальной военной операции. Но тем не менее сейчас именно Россия превращается в козла отпущения и в главный источник всех сложностей, с которыми африканские страны сталкиваются. Если говорить об обходе санкций, то есть проблема логистики: европейские порты сейчас не обслуживают российские сухогрузы, российские танкеры, которые перевозят нефть. Есть проблема страховок и есть проблема расчетов. Конечно, африканские страны не всегда не во всем готовы идти в русле американской политики».

«Последние месяцы показали, что надежда на какое-то благоприятное развитие американо-китайских отношений пока что не оправдывается. И Китай вынужден на это реагировать. По всей видимости, в Пекине есть надежда на то, что удастся каким-то образом договориться с европейскими союзниками США, поэтому риторика в отношении Европейского Союза очень мягкая. Что касается Вашингтона, то действительно, риторика ужесточается, и это связано и с угрозами новых санкций в отношении Пекина, и с ужесточением американской политики на тайваньском направлении, и с многими другими факторами, свидетельствующими о неготовности администрации Байдена, а также и американского Конгресса найти какие-то компромиссы в американо-китайских противоречиях. Мне кажется, что в Пекине исходят из того, что, к сожалению, но противостояние США и Китая - это уже некая реальность, которую изменить не удастся. Если что-то удастся изменить, то это скорее возможно на европейском, а не на американском направлении».

«Я думаю, что отказ — это слишком сильно сказано. То, что сейчас в Тбилиси мало кто надеется на быстрое и безболезненное вхождение страны в ЕС, очевидно. И в Брюсселе явно выражается недовольство эволюцией грузинской политической системы, которая, как считают, все больше отходит от принципов и основ Европейского союза. Но принятие таких законов, по всей видимости, будет еще одним аргументом в пользу того, чтобы не торопиться с интеграцией Грузии. В каком-то смысле, мне кажется, Грузия будет противопоставляться не только Украине, но и Молдове. Грузия будет представляться как страна, которая не очень последовательна и не всегда адекватно пытается следовать европейским стандартам».

«Вопрос в том, о каком временном горизонте мы говорим. Конечно, поддержка Западом Украины приобрела определенную инерцию. Довольно много программ уже запущено. Естественно, их никто не будет останавливать, поэтому едва ли стоит ожидать резкого смена тренда в самое ближайшее время — ближайшие недели или даже месяцы. Также ясно и то, что действительно усталость нарастает. Нарастает и недовольство тем, что, судя по всему, у Запада отсутствует внятная стратегия в этом конфликте. Это означает, что на каком-то этапе должна начаться серьезная, содержательная дискуссия на тему того, чего же Запад конкретно хочет добиться. Особенно это будет актуально по мере приближения избирательной кампании в США, выборов 2024 года. Я ожидаю, что такая дискуссия может начаться уже в конце лета — начале осени этого года. Тогда, безусловно, начнется торг между США и их европейскими союзниками по поводу того, кто должен взять на себя основное бремя военно-технической и иной материальной поддержки Украины, на каких условиях нужно договариваться о перемирии, и так далее».