«Финансовые разборки — это однозначно, это совершенно очевидно. Но мы не можем отойти от того обстоятельства, что это были две этнические группировки, и исходить только из финансовых разборок все равно не можем. Потому что, обратите внимание, между тем и тем идет конкуренция, не между лимитчиками из Воронежа и Тамбова, а конкретно между выходцами из Центральной Азии, прежде всего таджиками и кавказцами. И делать вид, что это какие-то абстрактные люди, которые воюют между собой... То есть получается так, что Москва становится объектом борьбы между отдельными этническими группировками. Во-первых, это создает напряжение среди мигрантов — и внешних, и внутренних, что совершенно такому городу, как Москва, ни к чему. Во-вторых, это, так или иначе, будет вызывать и уже вызывает раздражение у коренного населения, то есть у москвичей. Если к этому добавить, что http://www.bfm.ru/news/233042 в 2013 году было Бирюлево, я уж не говорю относительно того, что происходит по всей России, но закрывать глаза и делать вид, что это только какие-то разборки абстрактные, мы просто не можем. Я считаю, что в отношении мигрантов, кстати говоря, не только таджиков, ну, например, и узбеков, и даже киргизов, произошли определенные сдвиги. Если раньше, пять-шесть лет тому назад, эта публика они работала на выживание, то она объединяется, создаются организации».

«Такие вещи надо было просчитывать. Надо было уговаривать Турцию заранее. Тут должна была быть более сложная дипломатическая игра, а у нас любят делать под предлогом, что мы опять великая держава. Если турки в эту игру будут играть, а тут идет, простите меня, речь о четырех, по-моему, нитках, и каждая нитка идет по 15,5 млрд кубометров. Если все это накроется, в общем, все это печально, потому что турки при всем том, что у нас совершенно разные позиции по Башару, они прагматики, и когда Эрдоган ставит газ в зависимость от позиции к сирийскому режиму, он, в общем, это уже проговорил. Это очень печально и выхода никакого нет в данном случае. Можно, конечно, кричать о том, что нам на все наплевать, весь газ пойдет в Китай, можно снижать и цены, это нам не выгодно, чтобы так сказать турок привлечь. Это дополнительная головная боль, которой, в принципе, я считаю, можно избежать было бы. Тем более что приезжал он на открытие мечети, личные контакты очень долго шли, значит, Путин не смог его чем-то заинтересовать. Есть, конечно, надежда, что помимо заявлений и Столтенберга и турок, еще ведутся какие-то подпольные переговоры. Это вполне возможно, потому что, действительно, в Штатах есть публика, которая считает, что все-таки Россия бьет еще и по «Исламскому государству». Но пока, мы, как правило, информативно получаем только вершки, так можно сказать. А что касается корешков, мы знаем, как все это было на Украине, мы знаем, как вообще начинался сирийский кризис, и то, что говорилось на поверхности, эти все декларации о любви, о мире и так далее, они стоят три копейки. Поэтому, наверное, надо ожидать каких-то результатов, вот неофициальных контактов, какой-то утечки информации. Так что будем готовы к неожиданным версиям».

«Во-первых, главное условие – это время. Когда? Завтра он не уйдет. Это первое условие. Второе – это каким образом возобновятся и пойдут переговоры в Женеве или еще где-то по поводу его ухода. Потому что даже если он уйдет — а он почти наверняка уйдет – останутся асадовцы. От них никуда не денешься – это большой срез сирийского общества. И как будет действовать даже не коалиция, а тот букет от Асада до семи или восьми видов оппозиции. Исламисты, националиста, умеренные, такие, сякие. Внешняя оппозиция, внутренняя оппозиция, я пока не знаю. Если то, что называется мировым сообществом, хочет, действительно, какого-то консенсуса и мира в Сирии, то, во-первых, надо договариваться внешним акторам. А во-вторых надо сделать все возможное, чтобы их всех в эту коалицию не просто втащить, но и заставить их продуктивно работать. Так что, с моей точки зрения, все зависит от того, как себя поведут Россия, Америка, Иран и прочие».

«С одной стороны, конечно, эту ситуацию можно усугубить, поскольку возможна вероятность прямого столкновения вооруженных сил Башара Асада и американцев, что никому не нужно. Но еще есть одна заинтересованная сторона — это Россия, которая в военном отношении полностью поддерживает Башара. Таким образом, это будет какое-то косвенное противостояние уже почти на военном уровне между Россией и Соединенными Штатами. Но я думаю, что Обама, принимая такое решение, так или иначе, учитывал позицию России. Но есть определенные сомнения в том, что Россия так будет вечно поддерживать Башара. Почему? Все-таки Башар не смог достигнуть того, на что рассчитывала Москва. Он не сумел полностью сохранить контроль над Сирией, он — не победитель, вот в чем дело. А поддерживать не победителя России все труднее и труднее. И самое последнее замечание: все говорят, что идет«холодная война», но если мы вспомним ту «холодную войну», то повода для сотрудничества военно-политического между американцами и советскими властями не было. А тут получается, что есть какой-то общий враг, и, с этой точки зрения, как ни парадоксально, та ситуация, которая сейчас там есть, она как раз и проводит черту различия между той «холодной войной» и той сумасшедшей ситуацией, которую мы имеем сегодня».

«Думаю, что все-таки самая понятная и нормальная версия – это бесхозяйственность. Это взрыв селитры. И тут, в общем-то, нечему удивляться. Это Ливан, это Бейрут, там все заняты своими делами. Я думаю, что действительно это техническая трагедия, потому что, когда начинают рассказывать, что это теракт, внешне это, конечно, похоже на теракт – дым, огонь, пожар, такое количество жертв, но это никому не нужно. Это не нужно тому же Израилю, это совершенно не нужно никаким экстремистам. Поэтому на фоне того, что происходит сейчас на Ближнем Востоке и вокруг Ливана, это техническая причина, это безалаберность. Так долго хранить селитру нельзя, тем более там какие-то работы происходили. Кто-то, конечно, будет разыгрывать карту терроризма, но думаю, что это все-таки бесхозяйственность».