Кому в России от какого рубля хорошо. Комментарий Георгия Бовта

Нынешняя ситуация вокруг курса рубля спровоцировала не просто обсуждения среди экономистов, теперь развернулись политические дискуссии, указывает аналитик

Помощник президента и бывший глава Минэкономразвития Максим Орешкин считает основной причиной ослабления рубля и ускорения инфляции мягкую денежно-кредитную политику. Об этом он написал в авторской колонке для агентства ТАСС. «В интересах российской экономики — сильный рубль», — считает он. Со своей стороны, ЦБ 14 августа вновь заявил, что не видит угрозы для финансовой стабильности. Это было на фоне доллара выше 101. Но затем тот же ЦБ внезапно заявил о внеочередном заседании по ключевой ставке. Ее поднятие должно укрепить рубль.

Если помощник президента по экономике Максим Орешкин своей колонкой для информагенства ТАСС решил совершить так называемую словесную интервенцию, чтобы охладить пыл биржевых спекулянтов, играющих против рубля, то эффект оказался обратным. В течение дня рубль лишь усилил падение и к доллару, и к евро, и к юаню. Со своей стороны, финансовые власти продолжают объяснять девальвацию рубля, приближающуюся с начала года к 40%, неблагоприятным раскладом экспортно-импортных операций. На днях зампред ЦБ Алексей Заботкин отметил, что стоимость экспорта почти на треть меньше второй половины прошлого года, а стоимостной объем импорта возрос. Правда, не сказал, на сколько. Также он забыл отметить такой фактор, как переход со многими российскими контрагентами на расчеты в нацвалютах. И ладно бы это был юань, ограниченно конвертируемый. А вот, к примеру, индийская рупия на практике совсем даже неконвертируемая, поэтому ее накопление в результате рекордных объемов поставок ресурсов Индии не укрепляет особо здоровье рубля.

В июне глава ЦБ Эльвира Набиуллина говорила, что уже более 40% российского экспорта оплачивается в рублях, но при этом переходу к оплате на нацвалюты мешает дисбаланс в торговле с такими странами. России у них просто нечего покупать в таких объемах. На деле открытой статистики по многим этим вопросам нет, она закрыта. Также непонятно, насколько оперативно и дисциплинированно экспортеры продают положенные 50% валютной выручки. Или, используя фирмы-прокладки, оставляют за границей до лучших времен. Также неизвестно, сколько скопилось вместо «токсичных» долларов и евро разных неконвертируемых нацвалют.

Главное, что вокруг курса рубля теперь развернулись именно политические дискуссии, которые, как видно из статьи Орешкина, затрагивают непосредственно руководство Центробанка. Потому что дело не только в том, что российской промышленности, как пишет помощник президента, нужен крепкий рубль. Например, для того, чтобы закупать оборудование и проводить модернизацию. Да и просто закупать импортные комплектующие. Но и в том, что курс рубля к доллару в постсоветской России всегда был вопросом не только макроэкономическим, но и политическим. Неслучайно в самом начале СВО, когда Байден заявил, что рубль к доллару скоро будет 1:200, это вызвало довольно болезненный резонанс.

И вот уже влиятельный сенатор Андрей Клишас, председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, призывает ЦБ учитывать, что курс доллара не является только экономическим показателем, но и влияет на социальные права россиян. Возможно, с этим могли бы поспорить в Минфине, хотя не стали. Там могли бы отметить, что девальвация рубля как раз способствует сокращению бюджетного дефицита и государству так будет легче выполнить социальные обязательства перед россиянами. По номиналу. Без учета инфляции.

А что с ней, кстати, происходит при девальвации? Грозит ли России перспектива повторить опыт Турции, где лира за год обвалилась к доллару более чем в два раза, а инфляция в этом году составит 58%? В нашей стране немало тех, кто поспешит успокоить россиян: мол, им на доллар наплевать с высокой колокольни. Так считает, например, глава думского комитета по финансовому рынку Анатолий Аксаков, который заявил, что страна «находится в позитивном тренде своего развития», чего он не видел «в современной России после Советского Союза никогда».

С ним могут даже согласиться формально подавляющее большинство россиян. Лишь каждый десятый ежедневно следит за курсом валют к рублю, а 20% граждан РФ это вообще не интересует. Раз в несколько дней смотрят на динамику курса рубля 18%. Зато россияне следят за ценами в магазинах. Несмотря на то что в ретейле доля импортных продуктов сейчас не превышает 15%, девальвация усилит инфляцию в целом. Оценки расходятся.

Например, в 2014 году рубль девальвировался на 58%. Это привело к разгону инфляции с 6% в 2013 году до 11,4% в 2014 и 16% в 2016-м. На конец этого года эксперты Центра развития НИУ ВШЭ прогнозируют 6% вместо таргета ЦБ в 4%. Однако есть понятие личной, ощущаемой инфляции, которое формируется на основе изменения цен регулярно потребляемых товаров и услуг в повседневной жизни семьи. И которое Росстат не публикует. Так вот, поскольку среднестатистический россиянин не читает прогнозы ВШЭ, то он ни за что не узнает, что цены в стране в этом году вырастут всего лишь на жалкие 6%. Особенно, если он, к примеру, регулярно ходит в аптеку. Или вдруг собрался купить бытовую технику. Или даже отважился на турпоездку в Турцию. Кстати, средний чек на внутренний туризм в России еще в мае вырос на 22%.

И еще одно замечание: арифметическое большинство населения никогда не определяло политическую значимость — и политическую опасность — слишком резкой девальвации национальной валюты. Это всегда определяет экономически наиболее активное меньшинство. И ему девальвация сильно не нравится.