Чего ждать от «формата Джидды»? Комментарий Георгия Бовта

На Смоленской площади сказали, что Россия «остается открытой к дипломатическому решению» конфликта на Украине и Москва «готова ответить на действительно серьезные предложения». Официальный представитель МИД Мария Захарова отметила, что «без участия России и учета ее интересов никакие встречи по тематике украинского кризиса не имеют ни малейшей добавленной стоимости»

Консультации по проблеме урегулирования конфликта на Украине прошли в Джидде 5-6 августа. В них участвовали советники по национальной безопасности и другие представители более 40 стран и международных организаций. Общий документ по итогам не принимался.

По следам консультаций в Саудовской Аравии в мировых СМИ появились публикации, согласно которым Украина якобы не настаивала на выводе российских войск со всех занятых территорий как на предварительном ультимативном условии для начала любых переговоров. Киев по горячим следам решил расставить акценты иначе. Советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк, признав, что со стороны ряда стран — участниц консультаций в Джидде было «непонимание, почему Россия должна покинуть территорию Украины», подчеркнул, что, дескать, «не может быть никаких компромиссных позиций, таких как «немедленное прекращение огня» и «переговоры здесь и сейчас», которые дают России возможность остаться на занятых территориях. Поэтому, мол, «только вывод российских войск к границе 1991 года».

Свою лепту внес и украинский президент Владимир Зеленский, довольно резко раскритиковавший президента Бразилии Лулу да Силву за идею предоставить гарантии безопасности не только Украине, но и России. Он призвал его «не повторять нарративы Москвы». Такие заявления отчасти, по крайней мере своей тональностью, дезавуируют результаты встречи в Саудовской Аравии, в которой многие участники теперь пытаются выискать хотя бы какие-то основания для оптимизма.

Заявления из Киева, разумеется, прежде всего рассчитаны на украинскую аудиторию и на страны — союзницы Украины. Было бы наивно рассчитывать, что по итогам самых предварительных консультаций Киев объявил бы об изменении своей позиции открыто. Между тем в Джидде все же украинская делегация не хлопнула дверью, заявив, что покуда русские не уйдут, то и говорить не о чем. А собеседники Киева не настаивали на отказе от главного пункта так называемого мирного плана Владимира Зеленского. Вопрос как бы замалчивался, с тем чтобы попытаться выработать в самых предварительных чертах некую общую платформу, которая могла бы стать основой для дальнейших обсуждений на одной площадке — условно, в рамках «формата Джидды» — представителями стран Запада и глобального Юга, включая страны, нейтрально относящиеся к России.

При этом налицо попытка, конечно, сдвинуть позиции глобального Юга поближе к Западу, добившись дистанцирования от Москвы ее основных партнеров, включая Китай, Индию, Турцию и ту же Бразилию. Частичный успех подобных попыток некоторые могут усмотреть в том, что саудовское предложение о создании десяти рабочих групп по разным направлениям урегулирования следует в своей логике и тематике именно за «планом Зеленского». Другие укажут на факт общей констатации: урегулирование должно быть основано на признании территориальной целостности Украины. Однако на этом фоне кого-то ведь могут и раздражать непримиримые резкие заявления из Киева, последовавшие сразу после форума, как признак неготовности к переговорам в принципе.

Британская Financial Times, ссылаясь на источники в кулуарах встречи в Джидде, обнаружила повод для осторожного оптимизма в самом факте, что в таком формате согласилась участвовать китайская делегация. Как выразился один европейский дипломат в беседе с FT, Китай «выглядел конструктивно» и «стремился показать, что он не Россия». Не менее важно, что Китай дал понять, что примет участие в следующей такой встрече, которая, возможно, состоится уже на полях саммита «Большой двадцатки» в Индии в сентябре. И тоже, скорее всего, без участия России.

Впрочем, и сам МИД КНР в заявлении по итогам встречи в Джидде отметил, что переговоры по поиску мирного решения украинского кризиса, в которых принял участие спецпосланник по евразийским делам и бывший посол в России Ли Хуэй, помогли «укрепить международный консенсус».

В мае этот дипломат совершил поездку по шести европейским столицам, чтобы найти точки соприкосновения с позицией Евросоюза по данному конфликту, который наносит в том числе все больший урон китайской экономике. Те на Западе, кто спешит уже сейчас увидеть за этим резкий поворот Пекина в отношениях с Москвой касательно украинского конфликта, все же выдают желаемое за действительное. Но определенная эволюция все же возможна.

И тут стоит обратить внимание на телефонный разговор 7 августа, то есть сразу после встречи в Джидде, между Сергеем Лавровым и главой МИД Китая Ван И. В заявлении МИД РФ на эту тему отмечены и «поступательное развитие российско-китайских отношений, демонстрирующих устойчивость и позитивную динамику», и «общее неприятие конфронтационной политики западного блока в отношении России и Китая», и совместная «позитивная оценка конструктивного диалога и высокий уровень взаимодействия между Москвой и Пекином в рамках ООН, БРИКС, ШОС, «Группы двадцати» и других международных структур». Про Украину же сказано довольно скупо так: «Был затронут ряд горячих региональных тем, включая украинский кризис».

В то же время представляется, что главный вопрос, который Лавров в той или иной форме сформулировал коллеге, звучал примерно так: «А все-таки что вы имели в виду, когда заявили об «укреплении международного консенсуса» в Джидде касательно конфликта на Украине, и чего нам в связи с этим ждать от наших китайских друзей?»