Михаил Куликов, до того как наладил работу мебельной фабрики «Ластра», производящей корпусную мебель, 17 лет проработал в самой IKEA. Когда он стал директором «Ластры», фабрика поставляла мебель в IKEA
Михаил Куликов. Фото: Пресс-служба
Генеральный директор одной из крупнейших в России мебельных фабрик «Ластра» Михаил Куликов в интервью Business FM рассказал о том, какая компания может заменить IKEA, где удобнее продавать мебель — онлайн или офлайн — и о том, как изменились цены на мебель за последние годы.
Михаил Куликов, генеральный директор одной из крупнейших в России мебельных фабрик «Ластра». Она изготавливает корпусную мебель, в частности кухни, которые продавались в IKEA, потому что [фабрика] в основном работала для IKEA до того, как она свернула деятельность. И вы сами работали 17 лет в IKEA, поэтому я вам задаю один из самых популярных вопросов последнего года: кто заменит IKEA?
Михаил Куликов: Сложно сказать, кто заменит IKEA. Чтобы заменить IKEA, надо понимать, что это такое.
Вы это понимаете, потому что вы трудились 17 лет на ответственных должностях, прежде чем создали и построили собственную фабрику. Так вот, возможно это в принципе или нет?
Михаил Куликов: Конечно, возможно. Кто угодно может заменить IKEA. В первую очередь мы говорим на 100% заменить IKEA, или сделать что-то подобное, или издалека напоминающее IKEA?
Наверное, вы знаете глазами потребителей, это такое место, и не важно, оно находится в интернете или физически в виде большого магазина, куда ты приходишь и может решить фактически любой вопрос, связанный с квартирой, причем там все будет сочетаться, выдадут необходимый инструмент, фурнитуру, все это потом соберется совершенно точно, а если что-то не получается, приедет специально обученный человек и со всем поможет. Вот когда все «под ключ».
Михаил Куликов: Да, все правильно, но в этом-то как раз и смысл, что все «под ключ», то есть чем была IKEA так популярна на российском рынке? Тем, что, как вы сказали, приходишь, и все ко всему подходит. То есть не надо особо думать, напрягаться, вы купили мебель, вы купили другие товары для дома, все более или менее подходит по дизайну. Тем более если вы, например, купили новую квартиру, и она совсем пустая, и вам нужно ее сразу же обставить, вы едете в один адрес в IKEA, вы там все покупаете. Дальше, если вам нужно дополнить, вы уже можете посетить другие магазины, чтобы докупить. Сейчас какие компании есть, которые так прорабатывают дизайны? На 100% как IKEA, наверное, таких нет. Не знаю, может быть, IKEA сама уникальная компания в своем роде, мебель и товары для дома в определенном ценовом диапазоне и с определенным предложением. Есть, конечно, компании, которые торгуют товарами для дома, но они ассортимент набирают не так, как IKEA. То есть это какие-то помещения, в которых представлено все, что может потребоваться для дома.
Но никак не связано друг с другом.
Михаил Куликов: Оно как-то связано, но не так, как в шведской компании. Если назвать какую-то компанию, то возьмем, например, компанию Hoff. То есть они тоже торгуют товарами для дома, но если бы им поработать над ассортиментом, поработать над организацией торгового пространства, то, возможно, они смогут и очень близко, почти на 100% заменить IKEA. Но для этого надо что-то сделать, для этого надо что-то затратить и так далее.
На что нужно затратить, то есть любой более или менее соображающий обыватель понимает, что, хотя большая часть самой мебели производилась в самой России, но дизайн, который, кстати, постоянно обновлялся и являлся главной движущей силой?
Михаил Куликов: Да, но понимаете, в IKEA, например, есть центральный офис, который занимается ассортиментом. Он находится в Швеции, там работают много людей, много разных отделов, каждый занимается своим направлением, и ведется очень большая, серьезная работа, и у них накоплен очень большой опыт в этом направлении. Вряд ли у какой-то российской компании есть такой центральный офис, который также работает над ассортиментом и этим занимается. Такого нет. Есть, конечно, какое-то небольшое, может быть, подобие, но не в таких масштабах. Мало компаний, которые могут реально себе позволить такие затраты.
Интересно, смотрите, в России на IKEA работало большое количество мебельщиков, то есть как минимум они получили опыт. Другой вопрос, что каждый из них делал свою маленькую часть, никто не занимался этой самой интеграцией. Но когда в действительности произошла сделка по продаже двух фабрик, которые принадлежали самой IKEA, были такие неожиданные и не очень-то крупные покупатели, ходила молва, что Segezha Group, это подразделение АФК «Система» Евтушенкова, представитель большого бизнеса хотел купить, но не купил. IKEA, может быть, специально продала таким маленьким покупателям, потому что, допустим, большая компания с большими ресурсами, может быть, и начала бы воссоздавать весь цикл от дизайна до маркетинга?
Михаил Куликов: IKEA продала производственные активы компаниям, с которыми уже сотрудничала раньше, и компаниям, которых знает, вероятно, предсказуемым. Вполне вероятно, что здесь была и есть цель в дальнейшем выкупить эти производства обратно, если вдруг IKEA вернется на российский рынок после того, как все закончится.
Мы не знаем условий сделки, но в кулуарных разговорах от многих можно услышать, что иностранные компании, уходя, а некоторые, так сказать, очень медлят на самом деле с уходом и продолжают нести издержки, но все-таки сохраняют надежды или планы со временем вернуться. Хорошо, тут мы говорили об IKEA, теперь давайте повернемся, так сказать, к вашему производству и бизнесу. Когда IKEA закрылась, а вы работали на IKEA, что произошло с вашей фабрикой?
Михаил Куликов: О том, что IKEA вообще может уйти и что мы можем расстаться с IKEA, мне еще бывшие коллеги по IKEA говорили году в 2012-м, наверное.
Да?
Михаил Куликов: Ну, да, это же нормально, ничего вечного нет. Поэтому была история в 2012 году, когда мой бывший коллега из Австрии, я ему рассказал, что такой-то проект, мы делаем то-то и то-то, он говорит: «Ну а теперь тебе надо искать какой-то другой рынок сбыта, потому что есть вероятность, что это как бы не навсегда, что IKEA может уйти так или иначе». Поэтому с 2012 года, кроме того, что работали с IKEA, мы всегда пытались развивать другие направления продаж нашей продукции. То есть мы начинали работу с другими сетями, производили кухонные столешницы, модульные кухни, шкафы, стеллажи и так далее. Если так посмотреть, какие торговые площади расположены вдоль МКАД, практически, наверное, со многими мы либо работали, либо работаем. Поэтому, когда IKEA ушла, было тяжеловато, но мы, в общем, как-то преодолеваем это все.
Какая доля приходилась на IKEA? Приходилось слышать, что в 2000 году наши мебельщики очень боялись IKEA, а потом, наоборот, оказалось, что она очень хороший заказчик, стабильный, постоянный, потому что у нее все как бы на конвейере, и объемы, и надолго вперед все понятно. А тут раз — и, так сказать, надо как-то самим искать каналы продаж.
Михаил Куликов: Когда мы только-только начали поставлять на IKEA, это в 2010 году, цифра приближалась к 100%. Потом цифру довели до 70%, потом до 50%, а потом из-за коронавируса, из-за всех событий эта доля еще снизилась. Вообще объемы упали, доля снизилась, поэтому, может быть, было около 30%.
То есть уже на момент начала 2022 года это было некритично?
Михаил Куликов: Нет, это было некритично, хотя было тяжело и неприятно.
Когда такой крупнейший центральный игрок мебельного рынка России закрылся, как рынок начал реагировать, как вы это почувствовали, что стало меняться?
Михаил Куликов: Вообще, очень многие задумались, как вы изначально сказали, кто заменит IKEA. И каждый подумал: «А почему не я, мы хотим заменить IKEA». Сами представьте картину выходных дней, когда где-нибудь в Химках или на Теплом Стане парковка забита машинами, в магазине IKEA не протолкнуться. Каждый начал копировать это на свой бизнес, типа а вот мне бы такое количество людей, такое количество припаркованных машин около моего магазина, торгового центра и так далее. Конечно, желание возникло, и до сих пор многие об этом думают, но, возвращаясь к началу, а как это сделать? Надо что-то сделать, чтобы заменить IKEA, просто так сказать, что вот была IKEA, а теперь IKEA — это я, этого недостаточно. Надо провести какую-то работу.
То есть вы в своей бизнес-практике и сами не думаете заменить, и на других особо не рассчитываете?
Михаил Куликов: Нет, наша специализация — производить мебель, поставлять оптовым покупателям, наращивать объемы, поддерживать стабильно хорошее качество. Мы не заменим IKEA, нет, мы можем только быть поставщиком компании, которая решит заменить IKEA, у которой это получится, не получится, я уж там не знаю, насколько близко они смогут к этому подойти. Но это не наша цель.
Сейчас вы кому поставляете? Продажи через интернет с отправкой — это как-то можно своими силами развить от мебельной фабрики?
Михаил Куликов: Мы сейчас используем все каналы продаж, все каналы сбыта. Во время пандемии стали развиваться каналы продаж через интернет, пошли продажи через маркетплейсы. Это то новое, что принес коронавирус. Мы осваиваем эти продажи тоже, но и старые продажи никуда не делись, остались сети, которые продают и мебель, и товары для дома, остались региональные дилеры, остались небольшие магазины, которые у нас заказывают и которым мы поставляем. То есть мы развиваемся во всех направлениях.
Что вам удобнее: продавать через мебельные магазины или напрямую выйти на покупателя? Вы производите стандартную мебель, это в основном кухни, можно посмотреть в интернете, можно ознакомиться с характеристиками, ничто не мешает заказать прямо из дома, чтобы все это привезли и смонтировали?
Михаил Куликов: Да, но если человек заказывает из дома, он же заказывает тогда, скорее всего, на маркетплейсе. Но, правда, в последнее время на маркетплейсах появились свои ограничения, они вводят ограничения по размерам, например упаковки. Очень часто, если вы хотите купить какой-то большой шкаф на маркетплейсе, вам либо придется оплатить высокие логистические расходы, потому что маркетплейс берет дополнительную стоимость за доставку какого-то крупногабаритного товара, либо нам приходится этот шкаф резать на несколько частей. То есть если боковина высотой два метра, нам приходится ее резать, к примеру, на три части. То есть вы купили шкаф, вы его собираете дома, у вас боковина из трех кусков состоит, это как-то не так выглядит.
То есть мебельный магазин офлайн все-таки предпочтительнее?
Михаил Куликов: Смотря что вы покупаете, смотря где вы находитесь. Нельзя сказать, что это хорошо, это плохо, всегда надо смотреть, в какой ситуации. Может быть, кто-то где-то живет далеко, и единственная возможность — это заказать то, что ты хочешь купить, на маркетплейсе, потому что рядом каких-то магазинов нет, а доставка, например, с маркетплейса работает. Либо, наоборот, у вас рядом расположен магазин, и вы можете прийти, пощупать и купить реально то, что вы хотите. Разные бывают ситуации, поэтому мы не можем сказать, что это хорошо или плохо.
Как бы подвести итоги 2022 года конкретно с точки зрения вашего бизнеса?
Михаил Куликов: Это был необычный год, потому что вообще мебель — это сезонный товар. Если упрощенно говорить, весной спад продаж по мебели, осенью начинается подъем продаж мебели. В этом году все было по-другому, когда в конце февраля, год назад, начались все события, люди побежали тратить деньги, в том числе резко подскочили и продажи мебели. Мы были даже не готовы к такому, чтобы в марте и в апреле производить так много. Мы обычно каждый год немного как бы прикрываем производство, отправляем людей на две недели в отпуск и производим обслуживание оборудования, станков. В 2022 году нам не позволили это сделать, заказы посыпались, мы были вынуждены отменить отпуска и работать чуть ли не круглосуточно, чтобы обеспечить все заказы. Потом произошел спад, летом было тихо, потом к осени пошел небольшой подъем по продажам. В принципе 2022 год был лучше, чем 2021-й, если так сравнивать, причем достаточно сильно.
Но 2021 год был постпандемийный, если сравнивать, все сравнивают с 2019-м, когда все было совсем нормально.
Михаил Куликов: 2019 год был нормальный, были и заказы. В 2019 году была и работа с IKEA. То есть в принципе все было хорошо.
Если сравнивать с 2019-м, то как 2022-й прошел?
Михаил Куликов: 2022 год в деньгах ниже, чем 2019-й.
Цены между тем выросли на вашу продукцию?
Михаил Куликов: Цены выросли, да, но мы не должны забывать, что между 2019 и 2022 годами произошли сильные изменения по цене на сырье и на материалы, как раз в промежутке между 2020-м, я бы сказал, и 2022-м был резкий рост.
Во время пандемии все подорожало, кстати, все, что связано со строительством и ремонтом.
Михаил Куликов: Да-да, но там была не только пандемия. Там были другие причины. Что касается конкретно производства ДСП и ламинированного ДСП, были истории с закрытием производств по ДСП, возник дефицит ДСП, много ДСП шло на экспорт. Цены на российском рынке на ДСП выросли чуть ли не в два раза. Потом, когда как раз случились все события, год назад, экспорт закрылся, и цены стали приходить в норму. Но сегодняшние цены по сравнению с 2019 годом все равно чуть выше. Поэтому, соответственно, и цены на мебель по сравнению с 2019 годом все равно чуть выше.
Теперь что касается фразы, которая когда-то стала мемом, Валентина Матвиенко сказала, что мы гвозди свои не делаем. Ну, конечно, гвоздей делаем полным-полно.
Михаил Куликов: Делаем, и шурупы тоже.
Это было преувеличение, но в то же время, когда рассказывали про мебель, вы говорили, что отдельная фурнитура, небольшие детали — все это как бы импортное. Насколько вы зависите от импорта для того, чтобы сделать вашу продукцию?
Михаил Куликов: Мы производим мебель экономкласса, там нет ничего сверхъестественного. То есть мы не ставим дорогущую, например, фурнитуру, которую делают только в Германии или в Италии. Мы обходимся и китайской, и турецкой фурнитурой, сейчас и на российском рынке стали появляться производители недорогой фурнитуры, но более или менее надежной. Да, действительно, есть компании, которые ушли с российского рынка, производители фурнитуры, каких-то материалов, но есть заменители. То есть мы никакого такого кризиса в этом смысле не почувствовали.
А оборудование?
Михаил Куликов: Если раньше мы в плане оборудования, инструментов были ориентированы на европейский рынок, покупали немецкое оборудование, инструмент шел из Германии, хотя он и сейчас каким-то образом идет из Германии как параллельный импорт или, наверное, через дружественные страны. Но оборудование в последние годы, как мы видим, стали все больше и больше производить в Китае, качество улучшается, и сейчас, когда возникнет необходимость заменять какие-то станки, мы рассматриваем возможность установки уже китайских станков.
Они дешевле?
Михаил Куликов: Естественно, дешевле.
Вы сказали, что немецкие инструменты продолжают поступать на рынок, а вы лично нуждаетесь в таких поставках сейчас? У вас был опыт за этот год, когда надо было достать запчасти к имеющимся станкам или инструмент?
Михаил Куликов: Сейчас люди приспосабливаются, можно достать все, что угодно, вопрос только цены. Мы видим по другим направлениям, здесь что-то запретили, а люди-то сидят соображают: «Хорошо, здесь напрямую нельзя привезти, давайте привезем как-то по-другому». Это все равно работает.
Что касается зарплат и работников, вообще, фабрика, как я знаю, существовала и раньше, но потом, когда вы начали ею заниматься, IKEA помогла, она хотела, чтобы появилась хорошая фабрика, которая бы ей поставляла. Расскажите историю, как родилась фабрика «Ластра», один из крупнейших сейчас производителей корпусной мебели в России, в своем нынешнем виде?
Михаил Куликов: Дело в том, что до фабрики «Ластра» я 17 лет проработал в компании IKEA. В IKEA я пришел еще в 1993 году, когда магазинов IKEA в России не было, был небольшой офис представительства, и мы занимались поиском поставщиков, размещали заказы у разных предприятий-фабрик в нашей стране и делали отгрузки на экспорт для магазинов IKEA за рубежом. Потом IKEA сюда пришла более основательно, открыла магазины. Проработав 17 лет в IKEA, я стал задумываться, а что дальше? Случилось так, что в нулевые годы, когда IKEA активно строила магазины, нуждалась в российских поставщиках, в том числе и в поставках корпусной мебели по справедливым ценам, возникла ситуация, что IKEA чувствовала определенные риски в поставках корпусной мебели на российском рынке: то ли поставщики надежные, то ли ненадежные, то ли цена справедливая, то ли несправедливая. IKEA, как любая крупная иностранная компания, очень любит просчитывать риски, и крупные иностранные компании всегда беспокоятся, если какие-то риски существуют. Соответственно, IKEA задумалась о том, чтобы создать на российском рынке компанию, которая была бы надежным поставщиком, где ценообразование было бы более прозрачным. Нужно было найти площадку, на которой это можно было сделать, то есть запустить корпусную мебель, столешницы для кухонь, модульные кухни, то есть адекватную площадку в Центральном регионе, может быть, относительно недалеко от Москвы, и инвестировать не очень большие деньги и получить в итоге стабильные поставки качественной продукции.
То есть площадка была, но, в том числе при поддержке IKEA, вы туда пришли и построили там новую фабрику?
Михаил Куликов: Не то чтобы построили. Площади существовали, а оборудование закупили, переоборудовали, что-то использовали от того, что было, но основная масса была б/у оборудования, но для нас как бы нового.
Для вас лично чем сопровождался переход из работы в большой международной компании в самостоятельное бизнес-плавание, причем на фабрике, это не офисы. Это было интересно, понятно, страшно, какой был новый опыт?
Михаил Куликов: И в реальный сектор экономики, да. Это, конечно, было очень сложно, потому что вообще сложно себе представить, когда ты работаешь в офисе, в крупной иностранной компании, может быть, даже и не иностранной, если попросту говорить, ты отвечаешь за какое-то направление, ты работаешь, ты решаешь какие-то вопросы. Построить производство, начать управлять этим производством, еще и работать над стабильным качеством, обучать людей, набирать, в конце концов, правильных людей, потому что это же тоже важная задача. То есть сразу появляется много вопросов, с которыми ты раньше не сталкивался, и надо их как-то решать. То есть это было очень напряженно и сложно.
Бизнес-план был готовый и понятный, поставки оборудования, производственная площадка, логистика — все это было ясно. Наверное, я предполагаю, самый важный вопрос был именно персонала — научить его, потому что в былые годы, даже в советские, особенно в индустрии товаров народного потребления, к качеству не относились всерьез, а потом все изменилось. Где вы тогда набирали рабочих, инженеров, прорабов?
Михаил Куликов: Кто-то уже работал на этом производстве у предыдущего владельца, кого-то мы набирали. Вы понимаете, с улицы взять уже готового человека редко когда получается, то есть все равно берешь человека, и самое главное, чтобы человек был готов работать и учиться. Вопрос по качеству, мы работаем для наших покупателей, то, что отличало, наверное, IKEA изначально от других российских компаний. Не знаю, я могу, конечно, ошибаться, но я, по крайней мере, первый раз это услышал в IKEA, что мы работаем для наших покупателей. Это как бы несложно, но это поначалу было необычно, то есть я работал не для своего начальника, не на босса, а работал для наших покупателей. Мы же должны понимать, что это те люди, которые покупают нашу мебель и которые фактически оплачивают зарплату всех работников на нашем предприятии. Это везде так, те компании, которые создают что-то для продажи физическим лицам, у них главными являются люди, которые покупают их продукцию.
Повсюду можно услышать, что людей именно рабочих специальностей и несколько лет назад не хватало, и, может быть, особенно сейчас. Как с этим обстоит дело?
Михаил Куликов: Я бы так сказал, что это, наверное, сейчас проще решается. Да, действительно, людей не хватает, но есть же, в конце концов, автоматизация, есть компьютеризация, есть возможности автоматизировать рабочие места. Например, раньше вокруг станка стояли четыре-пять человек, то сейчас может и один человек справляться, а может и один человек управлять несколькими станками. То есть можно наращивать производство, не прибавляя людей.
Какие задачи перед вами стоят в этом году?
Михаил Куликов: Меня беспокоит качество, чтобы мы поддерживали качество всегда на должном уровне. Это вообще постоянный вопрос, его нельзя решить, нельзя про него забыть и потом думать, что оно всегда такое и будет. То есть всегда надо об этом знать, помнить, анализировать, принимать решения и так далее. Дальше мы хотим становиться больше, хотим производить больше мебели, наращивать ассортимент, мы хотим работать с новыми покупателями.
Для этого сейчас есть условия? То есть если в 2021 году продавалось очень много жилья, как говорится, мебель — это производная от покупки квартиры в значительной степени. Сейчас, если люди будут меньше покупать квартиры, делать ремонты, соответственно, и меньше обновлять мебель. Но от некоторых можно было услышать, что сейчас надо приготовиться не к расширению, а к тому, чтобы, так сказать, сохранить свою долю на рынке, вы как думаете?
Михаил Куликов: Я не очень согласен с этим, даже если будет строиться меньше квартир и меньшему количеству людей потребуется новая мебель для новых квартир, мы не должны забывать, что есть и старые квартиры. Люди делают ремонты, человек, может быть, планировал купить новую квартиру, как вы говорите, поменялась экономическая и финансовая ситуация, человек сидит, говорит: «Хорошо, новую квартиру купить не могу, но давайте хотя бы сделаем ремонт, выкинем старую мебель, купим новую». Почему нет? У нас вообще громадная страна, много миллионов населения, у которых мебель еще с советских времен сохранилась, есть уже гнилые-полугнилые кухни, которые тоже пора поменять, есть шкафы, которые разваливаются.
То есть вы настроены на рост?
Михаил Куликов: Почему не обновить мебель? Вот такой вопрос. Почему мы обязательно смотрим только на новые квартиры? Да, мы настроены на рост, мы хотим расти, я думаю, что мы будем расти, а почему нет-то?
