В «Школе современной пьесы» поставили спектакль по пьесе юриста Михаила Барщевского

— С Иосифом Райхельгаузом мы общались, приятельствовали. Я ему дал почитать сборник своих рассказов, и он загорелся именно из этого рассказа сделать пьесу. Приблизительно год назад он в каком-то разговоре опять это вынул: «А давай из этого пьесу сделаем». Я сказал, что я, можно считать, писатель, но я точно не драматург. Он говорит: «Ты вот давай с Екатериной Кретовой, она в театре хорошо разбирается, попробуйте вместе». Мы с Катей встретились, и Катя сказала, что она подумает, какой можно придумать ход, чтобы из рассказа сделать пьесу. И придумала. Мы уже стали прорабатывать вместе диалоги, и таким образом эта пьеса появилась на свет. Потом начались разные события в нашей жизни. Иосиф Леонидович Райхельгауз покинул театр, пришел Дмитрий Хананович Астрахан, пьеса уже репетировалась к этому времени. Делала ее Мария Федосова — очень хороший режиссер. Конечно, литературная основа имеет большое значение, но если не абсолютно звездная, потрясающая игра Валерии Ланской, то я не уверен, что эффект был бы такой, какой я наблюдал в зрительном зале.

— Что вы сами вкладываете в понятие «женское счастье»? Чем женское отличается от мужского?

— С моей точки зрения, разница принципиальная. Женщины живут эмоциями. У женщины может быть состояние счастья много раз в жизни. В какой-то конкретной ситуации она счастлива. Условно говоря, купила сумочку, о которой мечтала, — она счастлива. Несопоставимая вещь — родился ребенок, она счастлива. Женского счастья много, но оно все очень хрупкое и очень сиюминутное. Умный мужчина не бывает счастлив никогда, даже в момент наивысшего, казалось бы, вот-вот-вот, он понимает, а ведь это может пройти. И это та ложка дегтя, которая портит бочку меда. Умный мужчина бывает доволен, он не бывает счастлив. Что такое женское счастье, я представляю, а что такое мужское счастье, я себе представить пока не могу. Хотя я не считаю себя несчастным человеком отнюдь.